2. Щит и меч. Книга вторая - Страница 148

148

Граф дружески взял под руку Шелленберга, к которому испытывал всегда особое расположение, считая его умным и смелым пройдохой. Окажись Шелленберг на месте Гиммлера, он действовал бы куда более решительно и день смерти Гитлера определил бы, не советуясь для этого с его личными врачами.

Мягко шагая по темной аллее, граф сказал:

— Рейхсфюрер не отдает себе отчета в истинном положении дел. — Вздохнул: — Я в данный момент ничем не могу помочь ему. — Добавил после паузы: — Я мог это сделать после моего первого посещения, если бы он тогда полностью принял на себя руководство делами рейха. Теперь, по моему мнению, у него нет никаких шансов. — Любезно улыбнулся, посоветовал: — А вы, мой милый Шелленберг, поступили бы умнее, заботясь о самом себе.

Когда Шелленберг вернулся к Гиммлеру, тот, воодушевленный беседой с графом, стал говорить о том, какие шаги он предпримет в первую очередь, когда станет фюрером. И тут же сказал, озабоченно наморщив лоб, что придется как-нибудь иначе назвать партию. «Национал-социалистская» — от этого названия западные державы потребуют отказаться.

— «Национальная партия объединения». Как вы находите? — предложил Шелленберг.

— Отлично! — воскликнул рейхсфюрер и похвалил: — Вы удивительно быстро соображаете, Вальтер!

Потом Гиммлер стал жаловаться на Кальтенбруннера: тот вмешивается в его распоряжения и отменяет его приказы, связанные с освобождением небольших групп заключенных. А ведь это необходимо в связи с обязательствами, принятыми во время переговоров с Мюзи и Бернадоттом. Сказал досадливо:

— Я понимаю, для фюрера все эти заключенные и иностранные рабочие — заложники. До последней минуты он может угрожать западным державам, что прикажет произвести побоище в лагерях. Но я тоже имею право создать себе некоторую гарантию перед Западом путем угрозы уничтожения всех лагерей со всем их содержимым.

Гиммлер дал приказание Шелленбергу создать секретную группу из особо надежных лиц его службы.

С одной стороны, группе этой поручалось воспрепятствовать полному уничтожению заключенных в лагерях, когда такой приказ последует от Гитлера или Кальтенбруннера. С другой стороны, составлявшие эту группу люди должны быть готовы выполнить подобный же приказ, если он будет исходить от Гиммлера.

Случилось так, что сопровождать сына Лазара в один из концентрационных лагерей было приказано Вайсу.

Целью поездки являлась проверка того, как выполняется приказ Гиммлера об освобождении тех заключенных, чьи имена были указаны в списке.

Вайс несколько своеобразно выполнил поручение Шелленберга. Сначала он, пользуясь своим мощным документом, минуя комендатуру, провел молодого человека по лагерю и обстоятельно ознакомил его с постановкой дела. Он показал ему все, вплоть до помещения, примыкающего к входу в крематорий, где в стены были вбиты крюки для повешения и на полу лежали деревянные молоты для тех случаев, когда все виселицы были заняты. И только после этого провел его в комендатуру.

Получив уведомление о том, что лагерь посетит представитель международного Красного Креста, начальник лагеря держался со спутником Вайса подчеркнуто почтительно.

И когда молодой человек потребовал, чтобы ему показали заключенных, имена которых обозначены в списке, комендант сказал любезно:

— Но, к сожалению, все они в картонных коробках, урнами мы не располагаем. Очевидно, их так потрясло счастливое известие о близком освобождении, — он сообщнически улыбнулся Вайсу, — что все они скончались скоропостижно от сердечных спазм. Наши врачи пытались спасти их, но медицина оказалась бессильной.

Вайс раскрыл свой документ перед ухмыляющимся лицом начальника лагеря. Сказал:

— Вы ответите за это собственной головой. По чьему приказу вы действовали?

— Вот, — начальник лагеря вынул из кармана бумагу и протянул Вайсу. Внизу стояла подпись Кальтенбруннера.

На обратном пути спутник Вайса не сел с ним рядом. Он устроился на заднем сиденье, и Вайс видел в зеркало его бледное, ненавидящее лицо. Вайс свернул на боковую грунтовую дорогу и остановил машину в чаще деревьев.

— Что случилось? — тревожно спросил юноша.

Вайс повернулся к нему, спросил:

— Вы все поняли?

— Что вы имеете в виду?

— Если вы все поняли и не сумеете скрыть своих чувств, с вами может произойти то же, что и с теми… Возможно, средством для этого послужит автомобильная катастрофа.

— Вы меня не пугайте! — И юноша ожесточенно, с отчаянной решимостью стал обвинять Вайса в убийстве несчастных узников. Да-да, он соучастник этого убийства!

Вайс слушал не прерывая.

— Вы смелый человек, — сказал он, когда поток проклятий истощился. — Мне это в вас нравится. Вы никогда не забудете того, что видели сегодня?

— Во веки веков! — воскликнул юноша и тут же опомнился и с изумлением посмотрел на Вайса.

— Ну что ж. Аминь. Поехали дальше. Только, пожалуйста, не вздумайте стрелять мне в затылок. По вашему лицу я чувствую, что вам очень хотелось бы это сделать.

Доставив своего спутника в Хоенлихен, Вайс доложил Шелленбергу о результатах поездки.

Шелленберг был вне себя.

Вайс сказал:

— Прошу прощения, мой бригаденфюрер, но мне кажется — здесь была допущена не просто оплошность.

— А что именно?

— Мне думается, что тот, кто дал указание, хотел этим повредить нашему рейхсфюреру.

Шелленберг долго, пытливо смотрел в приветливо-спокойное лицо Вайса. Потом приказал:

— Подберите себе двух человек, абсолютно надежных и готовых на все. — Добавил: — На это вам дается три… нет, один день. И ждите дальнейших распоряжений.

148