2. Щит и меч. Книга вторая - Страница 154

154

— Муж фрау Бригитты — русский диверсант. Вы все время общались с ним. Перед самым отъездом об этом донес один русский военнопленный, уличенный в краже ценностей во время спасательных работ.

— Почему же тогда меня сразу не арестовали?

Дитрих вздохнул:

— Лансдорф мне не поверил. Он сказал, что я хочу свести с вами счеты за то, что вы скрыли — помните? — некоторые мои неблаговидные поступки.

— Помню, — сказал Вайс.

— Ну вот, видите… Он мне не поверил… Приказал только вести наблюдение. Ему грозили бы большие неприятности, если б вы оказались изменником. Поэтому он все свалил на меня, приказал следить… — Дитрих замолчал, видимо борясь с невыносимой болью. — И когда мы здесь принимали с вами душ, я вышел, сказав, что мне нехорошо. И в вашем кителе нашел портсигар. — Снова последовала долгая пауза. Вайс молчал. — Такие штучки мне знакомы, — шепотом прохрипел Дитрих. — А потом, когда загорелся блиндаж, у вас больше этого портсигара не было. И сейчас его нет. Верно?..

— Да, — подтвердил Вайс.

— Вот видите, — похвастался Дитрих, уже костенеющим языком. — Я ведь хороший контрразведчик, да?..

— А зачем вы мне это все рассказали? Чтобы я вас убил?

— Да, конечно… Я не хочу мучиться. Я понял, что не смогу мучиться. Пожалуйста, Иоганн, я не могу видеть свои внутренности. Ну?

Вайс вынул сигарету, закурил.

Штурмовики стальным скользящим потоком неслись над аэродромом, и косой светящийся ливень их крупнокалиберных пулеметов бил по бетонной полосе, высекая длинные сухие синие искры.

Вайс сказал:

— Нет, я не буду убивать вас, Дитрих. Даже напротив — я пойду сейчас и пошлю за вами санитаров с носилками. Такие, как вы, не должны умирать сразу. Вам надо понюхать как следует, что такое смерть. Вы убивали других, но сами считали, что с вами этого не случится. Если вы и умрете, то, во всяком случае, с комфортом, в постели. Вот я и позабочусь о таких удобствах для вас.

Он встал, спросил:

— Вы слышите, Дитрих? Я ухожу за санитарами.

Дитрих молчал.

Вайс дотронулся до его плеча. Голова Дитриха покачнулась, но глаза были неподвижны. Вайс взял свой китель, надел и пошел к горящим службам аэродрома.

Налет окончился.

Полковник руководил тушением пожара. Он был бодр, энергичен и свирепо командовал людьми.

Вайс сказал:

— Я вынужден покинуть вас, полковник.

— Да? — спросил полковник, смотря на него так, будто впервые его увидел. — Ну что ж, вы мне не подчинены, а то бы я и вас заставил поработать. — Он махнул рукой в том направлении, где горели самолеты и, треща, рвались в них укладки пулеметных лент и снарядов.

Вайс разыскал свою машину и поехал прочь от аэродрома, потом остановился, вышел, снял с нее номер. Машина была покрыта гарью и хлопьями сажи, цвет ее стал неразличим. Свернув с шоссе, Вайс поехал по грунтовой дороге лесом, повернул, отсчитав шестнадцать просек, в семнадцатую, завел машину в кусты и дальше пошел пешком.

Как ему было указано связным, он вышел на тропинку. Спустился в балку, по дну которой бежал чистый родничок, напился.

Смутно было у него на душе. Засыпался, думал он. Штутгоф говорил — Зубов действует не всегда осмотрительно. А он сам? Как он мог допустить такую ошибку с портсигаром? Когда он узнал, что Дитрих едет с ним, он должен был придумать что-нибудь более примитивное и, значит, более неуличимое для хранения термитной шашки. Почему он это упустил? Да потому, что все это время думал о Зубове и перестал думать о себе.

Но он не мог не думать о Зубове, который, совершая свой подвиг, приговорил себя к смерти…

Из кустов вышли двое в эсэсовской форме, с автоматами, висящими на груди. В петлице у каждого, как было условлено, сосновая веточка. Вайс назвал пароль, получил отзыв и пошел дальше, шагая между этими двумя немцами. Лица их были серы, морщинисты. Вайс понял: бывшие заключенные-антифашисты, а может быть, и коммунисты.

Показался охотничий домик, выстроенный в готическом стиле, с жестяным петухом на шпиле остроконечной деревянной башни. Вайса провели в просторную, увешанную оленьими рогами комнату с камином, сложенным из кирпичей. За столом, склонившись над картой, сидел советский офицер в аккуратной, будто только что выутюженной, чистенькой форме.

Он подал руку, представился:

— Майор Колосов. — Смущенно улыбнулся. — Извините, проформа: ваше удостоверение личности.

Вайс подал свой документ, подписанный Гиммлером, Мюллером, Кейтелем, Кальтенбруннером. Майор взглянул и, возвращая, сказал уважительно:

— Коллекционная вещь. Ну, значит, еще раз здравствуйте, товарищ Белов. — Горячо пожал руку, кивнул на стол: — Вот, обмозговываю. Садитесь, прошу вас. — Придвинул пачку «Казбека»: — Курите!

Вайс с нежностью взял папиросу.

— Довоенные?

Майор пожурил:

— Отстали вы от действительности! Послеблокадные, ленинградские. — Ткнул в карту карандашом: — Значит, вот какая петрушка получается: подступы открыты. Но сначала — ваши соображения?..

После обсуждения плана операции Вайс вышел из охотничьего домика в сопровождении майора.

Во дворе он увидел построившихся советских парашютистов в армейской форме, а рядом с ними — тоже в строю — стояли люди в немецких мундирах и в штатской одежде.

— Ну вот, — показал на них рукой майор, — весь наш интернационал в наличии. И это, так сказать, есть наш еще не последний, но весьма решительный бой. Ведь свыше двенадцати тысяч человек мы должны освободить с наименьшими потерями. А ваша группа во флигеле, — указал он рукой. — Рекомендую не терять времени. Ознакомьтесь, побеседуйте — и в путь. — Попросил: — Очень желательно, чтобы вы по возможности точно уложились в расписание.

154